Михаил Юрьевич Лермонтов
1814-1841

Пьеса «Маскарад».

Это первая пьеса, сочтенная автором достойной театра, а следовательно, и печати. В октябре 1835 года она была представлена в цензуру, которая усмотрела в ней «прославление порока» и возвратила автору. Лермонтов, дополнив пьесу сценой сумасшествия Арбенина, в январе 1836 года снова сдал ее в цензуру и опять получил отказ. Следуя указаниям цензуры, он ослабил мелодраматичность пьесы: сумасшествие Арбенина заменил его отъездом, отравление Нины — мистификацией и т. д. В октябре 1836 года третья редакция пьесы была доставлена в цензуру уже под названием «Арбенин». Но и в этой редакции она не удовлетворила официальных ревнителей нравственности.

Впервые «Маскарад» опубликован в 1842 году, на сцене появился в отдельных эпизодах в сезоне 1852—1853 года, а полностью в 1862 году.

Тема «Маскарада» — петербургский свет, его люди и страсти и еще шире — человек и смысл его жизни. Идейный пафос пьесы — в обличении светского общества в игорном доме, маскараде, на балу, у гроба Нины. Его представители, проводящие время в пошлых любовных интригах, занятые наживой и карьерой, — черствые, жестокие себялюбцы, коварные завистники, сплетники. В сцеплении образов «Маскарада» проглядывает и более глубокая его идея — разоблачение индивидуализма и эгоизма, утверждение человечности, гуманности, протест против условий, унижающих человека. Предельно ясные, глубоко обобщенные в своей сущности, герои «Маскарада» воспринимаются как социально-психологические символы. Казарин — игрок без чести и совести. Смысл и цель жизни этого светского «Мефистофеля» — «и честь, и миллионы». Князь Звездич — бесхарактерный, безвольный, легкомысленный прожигатель жизни, соблазнитель светских дам, глупый жуир и фланер, по выражению баронессы Штраль, — «игрушка людей». Шприх — ростовщик, продажная душа, сплетник, хамелеон и подхалим, проныра, способный вывернуться из любой переделки.

Среди действующих лиц «Маскарада» весьма оригинален образ баронессы Штраль. Будучи в плену лицемерных, индивидуалистических нравов и обычаев света, она, спасая себя, губит Нину. Но это все же не обычная светская дама. Боясь света, она и ненавидит его. Ей принадлежат слова: «Век нынешний, блестящий, но ничтожный». Она мучается своим поступком, пытается восстановить истину, спасти, оправдать Нину, а когда это ей не удается, «свет навеки покидая», удаляется в деревню.

Образ Нины обаятелен. Она непосредственна, умна, наивно чиста, доверчива, добра, мила, тактична. Ей свойственно сознание человеческого достоинства. Она далека от увлечения светской мишурой, готова ради любимого оставить свет, «скучную свободу». Именно в ее душевной чистоте, в наивной непосредственности и свежести, таких далеких и чуждых светскому обществу, Арбенин нашел успокоение и отраду. Но эти достоинства все же не приобрели в образе Нины полной органической слитности, конкретности живого типа. Она в какой-то мере аморфна. Непонятны и условия, ее взрастившие. Это, как указывалось в критике, «цветок, пересаженный на чуждую ему почву».

В калейдоскопе лиц-масок, выступающих в пьесе и рисующих собою среду, обычаи и нравы светского общества, главную роль играет Евгений Арбенин, образ которого дан романтически. Это не конкретно-исторический тип, последовательно, до конца связанный с определенной социально-бытовой средой, а интеллектуально исключительная, могучая, «демоническая» личность, возвышающаяся над породившей его средой и поставленная в условия трагической безысходности. Весь его облик овеян загадочностью. На протяжении всей жизни его сопровождает одиночество. Арбенин — и порождение светского общества, и одновременно его неистовый враг. По натуре и природе он не злодей. В юности его обуревали стремления к большой гражданской деятельности, светлые надежды и мечты. Но условия светской жизни сделали его сатанински самолюбивым эгоистом, орудием зла. «С душой кипучею, как лава», он прошел все круги светского ада и стал самым отъявленным его дьяволом. К каким преступлениям не причастен Арбенин, испытавший «все сладости порока и злодейства»? Но в своей порочности Арбенин оставался выше подавляющего большинства людей мишурного света. Он ненавидел их и мстил им за ничтожество влечений, чувств и дум. Презирая творимое им зло, он оставался страдающим эгоистом.

Любовь к Нине, в которой он нашел незнаемую им ранее душевную чистоту и красоту, возродила мертвую душу Арбенина, стала смыслом и целью его жизни. И он «воскрес для жизни и добра». Перед Арбениным забрезжила надежда оживить все то, что «цвело в нем прежде», и осуществить «небесные мечты» юности. Но власть нравов и привычек, привитых Арбенину светом, козни и интриги оказались сильнее его порывов к добру. В этом умном, гордом человеке, сохранившем проблески истинно человеческих чувств, побеждает не светлое, а темное начало, не вера в любимого человека, а недоверие к нему.

Раскрытию образа Арбенина, властного, мятущегося, одинокого, демонического, презирающего свет-маскарад, содействует и композиция пьесы. На протяжении всей пьесы Арбенин является как бы ее фокусом. При этом его поступки наиболее активные, сценически напряженные, узловые в развитии пьесы. К. Ломунов справедливо пишет, что композиция «Маскарада», подобно композиции романа «Герой нашего времени», напоминает «концерт солиста в сопровождении оркестра».

В гармонии с обликом ведущего героя, страдающего эгоиста применены романтические средства: эмоционально-драматический монолог и диалог, «рембрандтовский» контраст, острые переходы, сложная интрига, авантюра, тайна. Здесь и таинственная маска (ее предостережения Арбенину на балу), и потерянная вещь (браслет Нины, случайно попавший к Звездичу), и письмо, случайно оказавшееся в других руках (Звездича к Нине у Арбенина), и невыслушанные слова (баронессы к Арбенину о невиновности Нины), и намеки и предсказания.

Воспроизводя драматическую сумятицу человеческих страстей, Лермонтов придает пьесе динамический характер. Ее эмоционально-психологическая напряженность начинается уже с экспозиции. Пьеса открывается сценой проигрыша Звездича, решающего его судьбу. Совершенно неожиданно Арбенин, сочувствуя Звездичу, садится за игорный стол и возвращает проигрыш, тем самым спасая ему жизнь. Вторая сцена еще более динамична быстрой сменой эпизодов: Звездич и завлекающая его маска; Арбенин и угрожающая ему маска; потеря браслета одной женской маской, его находит другая маска и передает на память о свидании Звездичу. В третьей сцене происходит завязка драмы. Арбенин заметил отсутствие у Нины браслета, вспомнил его в руках Звездича и заподозрил жену в измене. Психологическое напряжение, достигшее в первом акте большой остроты, не снижается, а повышается в последующих актах. Кульминация пьесы — диалог Арбенина и Неизвестного: Арбенин убеждается в невиновности Нины. Развязка пьесы — сумасшествие Арбенина и торжество Неизвестного.

Социально-психологическое своеобразие персонажей пьесы выразительно раскрывается в их речевом строе. Казарину, Звездичу, Нине, Шприху, баронессе Штраль свойственны реально-бытовые особенности языка. Откровенный цинизм Казарина скрывается под маской иронии и шутки. Для него, завзятого игрока, характерны «игровые» термины: «передернуть», «проиграл», «колода карт», «банк», «туз», «загребу», «гнуть». Речь Шприха, проходимца, темного дельца, пестрит словами и выражениями вульгарного просторечия ( «чтоб у тебя засохла глотка», «красотка… чуть-чуть не отклепалась»), ростовщических операций ( «проценты вздорные», «даром», «тысяч», «агенты», «сладить», «купить») и лицемерного угодничества ( «Помилуйте-с», «Да-с»). Князь Звездич, недалекий светский любезник, изъясняется по преимуществу салонно-манерными фразами: «Ах, никогда мне это не забыть», «небесные черты», «О будущем блаженстве», «Ласкали вы любви словами». В речи Арбенина, освобожденной от реально-бытовых признаков, так свойственных другим персонажам, проступает отвлеченная лирико-философская лексика, пышная метафоричность и яркая афористичность фразеологии, эмоционально-патетический синтаксис, изобилующий восклицательно-вопросительными фразами, антитезами, параллелизмами, афоризмами, развернутыми периодами, сжатыми обращениями, анафорами, внутренними повторами тождественных слов и выражений. Для него, анализирующего, судящего себя и окружающих людей, свойственна ирония, нередко переходящая в сарказм.

«Маскарад» — весьма сложное произведение. Этой пьесе не чужды комедийные мотивы. В ней отчетливо звучит и трагизм (образ Арбенина). В своей ведущей тенденции «Маскарад», на наш взгляд, не драма, а романтическая трагикомедия с явно выраженными реалистическими элементами. Ее реалистические признаки конкретно проявляются в изображении социальной среды, светского общества, в котором вращается главный герой пьесы — Арбенин. Над этой пьесой явно веет дух романтической драматургии, в особенности Шиллера ( «Разбойники», «Коварство и любовь»), Гюго ( «Эрнани», «Мария Тюдор») и реалистической комедии Грибоедова «Горе от ума». Переклички между «Горем от ума» и «Маскарадом» весьма разнообразны. Вот некоторые из них. В «Маскараде», направленном против высшего света, имеются прямые обвинительные суждения. Уже в первом выходе 4-й понтер бросает реплику: «…кто нынче не гнется, ни до чего тот не добьется». Арбенин в какой-то мере напоминает Чацкого. Он тоже испытывает горе от ума, хотя его муки совершенно иного свойства — морально-психологического. Несомненно сходство Шприха с Загорецким, объясняемое тождеством реального прототипа — Элькана, известного агента III отделения. В «Маскараде» то и дело слышатся прямые повторения, отголоски, реминисценции грибоедовских стихов: «Казарин. …И крест на шею получил. — Скалозуб. …мне на шею; Князь. Нет, я ее сыщу на дне морском.— Фамусов. …Сыщу ее на дне морском; Князь. За два совета вам я благодарен вдвое. — Софья. А за старанье — вдвое; Казарин. …глядь! — Чацкий. …Глядь!» По примеру «Горя от ума», Лермонтов написал свою драму вольным-ямбом.

В январе 1836 года Лермонтов дописывал драму «Два брата». Морально-психологический конфликт этой пьесы состоит в любовном соперничестве родных братьев. Александр — сложный, противоречивый образ. Это волевой бунтарь, восстающий против моральных предрассудков своего общества и религии. Это и человек, нравственно искалеченный своей средой, превратившийся в законченного злодея, для которого нет ничего святого. Юрий, наоборот, олицетворение прекраснодушия.

Драма «Два брата», явно примыкающая к ранним, последовательно романтическим трагедиям Лермонтова, уступает в идейном и художественном мастерстве «Маскараду» и всем другим пьесам Лермонтова. Сюжетная линия Юрия и княгини Литовской связывает эту драму с романом «Княгиня Литовская» и романом «Герой нашего времени». Монолог Александра: «Да!, такова была моя участь со дня рождения» — перенесен в роман «Герой нашего времени». Драма «Два брата» впервые опубликована в 1880 году.

Лермонтов, потеряв надежду на цензурное разрешение «Маскарада», оставил поприще драматурга. Но то, что уже было создано им, с полной ясностью характеризует его как выдающегося драматурга прогрессивно-романтического направления, протестанта и бунтаря, ненавидящего блестящий свет, устремленного в будущее. Отстаивая прогрессивно-романтические принципы, Лермонтов отчетливо осознавал их враждебность реакционно-романтической драматургии, официально признанной и всячески поддерживаемой правительством. Это он и выразил в эпиграмме на постановку трагедии Н. Кукольника «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский».

Реклама от Literature-XIX.Ru