Русская литература XIX века

Алексей Васильевич Кольцов
1809-1842

Речевое своеобразие. Изобразительные средства.

Истинно народное содержание песен Кольцова раскрывается уже в поэтической лексике. Новаторски расширяя границы художественной речи, поэт вводит в лирику до него невиданное количество слов, связанных с бытом и трудом земледельца: «десятина», «пашня», «борона», «соха», «гумно», «скирды», «клеть», «коса», «закрома», «лаптишки», «онучи», «гужом».

Лексика песен Кольцова разговорно-просторечная: «чем-свет», «дремит» ( «Урожай»), «гляну», «помолвились» ( «Деревенская беда»), «талан», «помочи» смысле помощи), «пороскошничать», «пододонная» ( «Тоска по воле»), «опознился», «посулил» ( «Хуторок», 1839).

Кольцов часто использует излюбленные народной речью и устной поэзией слова с уменьшительными и ласкательными суффиксами ( «пташечка», «касаточка», «ржица», «хлебец», «лошадок»), прилагательные в краткой форме ( «тесовы», «дубовы», «низовы», «широку»), глаголы в многократном виде ( «игрывал», «не видывал», «мыкивал»), возвратную частицу «ся» ( «умываюся», «растворилися»), деепричастия с окончаниями на «учи» и «ючи» ( «улыбаючись», «припеваючи», «не смотрючи»), «ова» вместо «ого» в прилагательных родительного падежа ( «немилова», «старова», «вернова», «темнова»), повторения предлогов ( «за дубовы столы, за набранные»; «про хлеба, про покосы») и т.д.

Воссоздавая подлинно народную речь своего лирического героя, поэт вводит слова с областными ударениями, вроде: «укоротали» ( «Без ума, без разума»), «работали» ( «Что ты спишь, мужичок?»), «родное» ( «Косарь»), «добычью» ( «Стенька Разин»).

В поэтический язык им включены не только просторечные слова, но и целые выражения, обороты и фразы: «душой… кланяюсь» ( «Тоска по воле»), «мой згад» ( «Размышления поселянина»). Обогащая поэтическую речь, поэт испещряет ее народными поговорками и пословицами, нередко переиначенными: «Не родись богатым, А родись кудрявым» ( «Первая песня Лихача Кудрявича»), «Век прожить — не поле пройти за сохою» ( «Вторая песня Лихача Кудрявича»).

В органическом сплаве с народно-просторечной лексикой и фразеологией находится и синтаксис песен Кольцова. Добиваясь ясности, простоты, доходчивости поэтического языка, поэт пользуется краткой, энергичной фразой, нередко начинающейся или завершающейся глаголом: «Дуют ветры, Ветры буйные; Ходят тучи, Тучи темные» ( «Русская песня», 1840); «За рекой, на горе, Лес зеленый шумит; Под горой, за рекой, Хуторочек стоит» ( «Хуторок»).

Неповторимую оригинальность придает песням нагнетание глаголов повелительного наклонения, начинающих фразу: «Раззудись, плечо», «Ты пахни в лицо», «Освежи», «Зажужжи», «Поклонись» ( «Косарь»); «Встань, проснись, подымись» ( «Что ты спишь, мужичок?»). Эти глаголы усиливают динамичность стиха. Применяясь к речи народа, фразовая структура кольцовских песен чаще не подчинительная, а сочинительная, посредством союзов «да», «а», «и»: «Греет солнышко, — Да осенью; Цветут цветики — Да не-в-пору; А весной была Степь желтая» ( «Греет солнышко»). Или: «И сидишь, глядишь, Улыбаючись» ( «Доля бедняка»). Стремление поэта к повышению лирической тональности песен вызвало частое обращение к восклицательно-вопросительной организации фразы: «Где вы, дни мои, Дни весенние, Ночи летние, Благодатные?» ( «Где вы, дни мои», 1840). Придавая песням живую непосредственность, их чувствам и мыслям — действенность, поэт щедро применяет эллипсисы: «На гумне — ни снопа, В закромах — ни зерна» ( «Что ты спишь, мужичок?»).

Кольцовские песни буквально изузорены эпитетами, сравнениями и иными словесно-изобразительными средствами. Следуя устно-народной традиции, поэт тяготеет к постоянным эпитетам: «леса темные», «реки быстрые», «отца старова», «кудри черные» ( «Расступитесь, леса темные»). Он обращается также и к привычным для устной поэзии эпитетам-существительным: «душа-девица», «земля-матушка», «конь-пахарь», «Бова-силач», «ночь-волшебница»). По примеру творцов народной песни Кольцов отбирает наиболее эмоциональные, изящные сравнения, по преимуществу из области природы: «Пусть пылает лицо, Как поутру заря, Как весна, хороша Ты, невеста моя» ( «Последний поцелуй», 1838); «Их очи как звезды…, их думы как — тучи» ( «Поминки», 1840). Продолжая традиции устно-народного творчества, Кольцов то и дело пользуется отрицательными сравнениями и параллелизмами: «Не заря с небес Красовалася, Не луна на нас Любовалася!» ( «Песня», 1841). Или: «Поднялась не тучка темная, А рать сильная-могучая» ( «Старая песня», 1841). Следуя народной поэзии, Кольцов применяет сравнения в форме творительного падежа ( «соловьем залетным», «волной в непогоду») или употребляет местоимение «что» вместо «как»: «Грудь белая волнуется, Что реченька глубокая» ( «Пора любви»). В подлинно народном духе Кольцов создает метафоры ( «Зоренька загорелась»), метонимии ( «выбелим железо о сырую землю») и другие изобразительные средства.

В явно эмоционально-изобразительных целях, сгущая краски, усиливая лирическую тональность содержания, поэт то и дело вводит в стихи синонимические и тавтологические выражения: «И бел-ясен день» ( «Доля бедняка», 1841), «путь-дороженька» ( «Расступитесь, леса темные», 1841), «грусть-тоска» ( «Измена суженой»), «с горести-печали» ( «Вторая песня Лихача Кудрявича»), «горит-горма» ( «Молодая жница», 1836), «зиму-зимскую» ( «Удалец»). В том же значении усиления эмоционального воздействия на читателя Кольцов употребляет анафоры: «Уснул он надолго! Уснул глубоко!» ( «Поминки»), а также повторы тождественных и синонимических фраз: «Нет у молодца Молодой жены, Нет у молодца Друга верного» ( «Раздумье селянина»).

В арсенале средств, содействующих повышению эмоциональности песен, у Кольцова находит свое место и градация. В форме своеобразных градаций — параллелей строится каждая строфа его песни «Горькая доля»: «Пора золотая Была, да сокрылась; Сила молодая С телом износилась». А затем все строфы, раскрывая идею песни, намеченную в первой строфе, создают постепенное нарастание безысходной драматичности героя песни. Не удовлетворяясь постепенно воссоздаваемой им картиной горестной жизни обездоленного бедняка, расширяя ее смысл до реального символа, Кольцов завершает стихотворение изумительным по своей рельефности и лиричности образом когда-то зеленого, а ныне гниющего дуба: «На крутой горе Рос зеленый дуб; Под горой теперь Он лежит — гниет».

Выдающееся мастерство поэта проявляется также в звукописи, основанной по преимуществу на звукоподражательных словах: «Зажужжи, коса, засверкай кругом!» ( «Косарь»). Поэт широко обращается и к более сложным видам звукописи, например к аллитерациям: «Поцелуй, приголубь, приласкай» ( «Последний поцелуй»).

Белинский, восхищаясь национально-русским колоритом, необычайной оригинальностью речевых особенностей стихотворений Кольцова, сказал: «Язык его столько же удивителен, сколько и неподражаем».

 

Реклама от Literature-XIX.Ru


 

Инструмент макита купить инструмент макита makita makita-vseinstrument.ru.