Алексей Васильевич Кольцов
1809-1842

Первые пробы пера.

Кольцов известен миллионам людей ясными, задушевными, пластически рельефными, музыкальными песнями. В них рисуется тяжелый быт селянина, поэтизируется земледельческий труд, выражается любовь к жизни и природе, раскрывается русский характер: широкий, душевно радушный, цельный, вольнолюбивый. Многие поколения заучивали наизусть стихи «Песня пахаря», «Урожай», «Лес», «Что ты спишь, мужичок?». Самую широкую популярность и неувядаемую славу приобрели песни «Ты не пой, соловей», «Не шуми ты, рожь», «Горькая доля», «Хуторок», «Разлука».

Но начальные стихи (1825—1830) поэта-самоучки, не закончившего даже уездного училища, литературно малограмотны, художественно беспомощны и наивно подражательны. Еще не владея ни самостоятельной тематикой, ни собственным поэтическим видением, ни выработанной манерой изображения, поэт находился в плену самых разнообразных книжных влияний. Посвящая свои стихи главным образом любовным перипетиям, он следует то трогательно-чувствительной сентиментальности В. А. Жуковского, И. И. Дмитриева, А. Ф. Мерзлякова и А. А. Дельвига ( «Песнь утру», 1826; «Сирота», «Ровеснику», 1827; «Послание молодой вдове», 1828), то увлечен эпикуреизмом Батюшкова ( «Прекрасной поселянке», 1828; «Приди ко мне», 1829), то, впадая в романтическую меланхолию, так свойственную позднему В. А. Жуковскому, И. И. Козлову и Е. А. Баратынскому, уносится мечтой, «земнова чужд», в другую жизнь ( «Плач», 1829; «Разуверение», 1829; «Вечер», 1830), то захватывается светлой жизнерадостностью Пушкина ( «Веселый час», 1830; «Совет старца», 1830).

На Кольцова оказывает сильное воздействие мещанский «жестокий» романс, и он сам сочиняет подобные произведения: «Я был у ней» (1829), «Не мне внимать напев волшебный» (1829), «Утратив то, что было мило» (1830).

В ранних стихах Кольцова, художественно аморфных, разностильных, встречаются мифологизмы ( «Зефир», «Филомелы глас», «Лети к Парнасу»), славянизмы и архаизмы, принятые в «высокой поэзии» ( «брег», «вещать», «ланиты», «вперял», «внемли»), и одновременно редкие диалектные выражения, вроде «ботеть» и «требовать». Поэт еще не ощущал всей примитивности собственных опытов. В стихотворении «Повесть моей любви» (1829), являющемся плохо организованной прозой, он с наивным простосердечием писал: «Вам хочу я, милые, ||На досуге кое-как|| Исповедать таинство, ||Таинство чудеспое.|| И у нас в Воронеже|| Никому до этих пор|| Не хотел открыть его».

Реклама от Literature-XIX.Ru