Константин Николаевич Батюшков
1787—1855

Жизнеутверждающая романтика земных благ и наслаждений.

Видя в окружающей его действительности власть зла, Батюшков спрашивает: «Что же делать нам?» ( «К Филисе», 1804—1805). И отвечая на этот вопрос, он отвергает путь древнегреческого поэта Алкея, проповедовавшего гражданскую деятельность, политическую борьбу ( «Послание к Н. И. Гнедичу», 1805). Недовольный социальными обстоятельствами, Батюшков уходит в мир, созданный воображением. Он мечтает о личной независимости и свободе, о наслаждениях земными благами. Первые стихи Батюшкова, созданные под воздействием сентиментализма, в частности творчества Н. М. Карамзина, его предшественника М. Н. Муравьева, не чужды элегических мотивов. В «Элегии» он восклицает: «Как счастье медленно приходит, Как скоро прочь от нас летит!» Раннего Батюшкова роднит с сентиментализмом также идеализация жизни в уединении, в деревенской хижине на лоне природы ( «Сон могольца»). В «Послании к Хлое» поэт зовет любимую «в деревне поселиться», чтобы «под мирной кровлей… тишину… вкушать». В стихотворении «Совет друзьям» (1805) он просит: «Подайте мне свирель простую». Самой запоздалой его данью сентиментализму является «Надпись на гробе пастушки», опубликованная в 1810 году в журнале «Вестник Европы».

Но уже в первых своих стихах Батюшков не скрывает враждебности к нарочитой чувствительности сентименталистов, к проливаемым ими потокам слез. Явно полемизируя сними, осмеивая их, поэт пишет: «Плаксивин на слезах с ума у нас сошел», «Без-рифмин говорит о милых… о сердцах… Чувствительность души твердит в своих стихах; Но книг его — увы! — никто не покупает» ( «Послание к стихам моим»).

Культу чувствительности и морально-религиозным устремлениям Батюшков противопоставляет культ земных наслаждений. Это отчетливо видно в любом его произведении, например в стихотворении «Веселый час» (1810). Это лирический монолог, обращенный к друзьям и выражающий романтическое восприятие мира как дисгармоничного. Его герой знает, что в скоротечной жизни больше горести, нежели радости: «Ах! не долго веселиться И не веки в счастье жить!» Но именно поэтому он призывает своих друзей пренебречь противоречиями жизни, забыть ее горести, потопить их в радостях любви и дружбы. Прославление дружбы, любви, чувственных удовольствий, утверждение личности человека, не связанного, как у дворянских сентименталистов, консервативно-религиозными моральными догматами, совершенно свободного в проявлении своих духовных и физических возможностей, — таков основной смысл этого стихотворения. «Веселый час» — гимн земной жизни, обособленной от всех реальных противоречий, созданной мечтой поэта. В произведении несомненны некоторые отзвуки классицизма и сентиментализма. Встречаются слова высокого слога ( «устах», «внемлите», «почили»), усеченные прилагательные ( «полну», «мшисты», «вечну»), мифологизмы ( «Нимфы», «Вакх», «Эрато»). Влияние сентиментализма проявилось в употреблении слезливо-чувствительных выражений ( «Ах!», «Увы!», «Ужель», «горесть нашу», «но чьей слезой… не окропится») и такой вещной приметы, как свирель. Но в своей основе стихотворение «Веселый час» чуждо высокому гражданско-государственному пафосу классицизма и слезливой, жеманно-манерной чувствительности консервативного сентиментализма. Его стилевая доминанта романтическая. Жизнеутверждающая тональность этого стихотворения создается всей совокупностью словесно-изобразительных средств. Его эпитеты и сравнения задушевно-лиричны ( «музы ласковой», «други милые»), мажорны ( «светлого вина», «в одежде легкой, белой», «счастливы дни», «луга веселые»), возвышенно-изящны ( «с златыми чашами», «Лиза розою пылает», «ручьи кристальные»). Его эмоциональность подчеркивается восклицательной ( «О радость! радость!») и вопросительной ( «Заране должно ли крушиться?») интонацией, анафорами ( «Станем… Станем», «Ужель… Ужели…», «Покроет… Покроет»), многократным обращением лирического героя к друзьям ( «други», «о други», «други милые», «друзья!»), рефреном ( «Вы други, вы опять со мною») и т.д.

Сообщая произведению, кроме лирической приподнятости и возвышенности, психологическую многоцветность, богатство эмоциональных оттенков, поэт обращается к субъективно-психологической метафоричности, перифрйстичности и ассоциативности. Таковы его фразеологические выражения и обороты: «На заре весенних лет», «Сейте розы на пути», «Полной чашей радость пить», «Станем розами венчаться», «Души в пламени сольем», «Толпу утех сзывает к нам», «Часы крылаты». Жизнеутверждающему звучанию лирического монолога, каким является стихотворение «Веселый час», явно способствует динамическая фраза, состоящая из кратких, нераспространенных предложений, укладывающихся иногда всего в две строки: «Други! сядьте и внемлите Музы ласковый совет». Или: «Вы счастливо жить хотите На заре весенних лет?»

«Веселый час» отличается лаконизмом фразы, композиционной стройностью, в которой лирический поток мыслей и чувств принимает форму почти архитектурной симметричности. Стихотворение начинается обращением: «Вы други, вы опять со мною» и т.д. За обращением следует совет, что нужно делать, чтобы «счастливо жить»: необходимо отбросить призрачные мечты о славе, понять, что жизнь человека скоротечна, и наслаждаться, отдаваясь веселью и забавам. Последующее развитие стихотворения — вариации этого суждения. Используя начальное обращение в более или менее измененном виде и конкретизируя уже определившуюся основную мысль, поэт три раза повторяет, развивая, первую часть стихотворения и заключает его начальным обращением.

Живости, стремительности, легкости стихотворения «Веселый час» содействует и его ритмический строй — разговорный четырехстопный ямб, перемежающийся четырехстопным хореем. В нем отчетливо ощутимы благозвучность, музыкальность. Его гармоничность обусловливается, в частности, и обилием аллитераций: «Жизнью дай лишь насладиться»; «О радость! радость! Вакх веселый». Звуковая оркестровка стихотворения подчиняется созданию его подъемного, мажорного настроения. Идейно-тематические мотивы и художественное своеобразие: стихотворения «Веселый час» присущи в той или иной мере всем произведениям Батюшкова, созданным в расцвете его творчества. Его лирический герой выделяется стихийным материализмом в духе французского просветительства XVIII века (в особенности Вольтера), жизнелюбием и вольнолюбием, благородством, душевностью и мечтательностью, он явно враждебен идейным и моральным принципам господствовавшего тогда дворянства.

Батюшков сознательно противопоставляет свою оптимистическо-материалистическую музу погребально-мистическим тенденциям поэзии Жуковского. В послании «Мои пенаты» (1811—1812) он призывает балладиика: «Сложи печалей бремя… Вот кубок — наливай». А Жуковский в ответном послании «К Батюшкову» выдвигает назидательное требование отвергнуть «сладострастья погибельны мечты» и убеждает своего друга в том, что истинное наслаждение — «собою», своей духовной сущностью, в устремленности к «благам неизменным»), т.е. потусторонним.

Гимн земным наслаждениям, провозглашенный Батюшковым, — декларация прав личности, мечта о здоровом, нормальном человеке, воспринимающем мир материалистически, осуществляющем свое естественное право на свободу и счастье.

Добрая ссылка: колорирование

Реклама от Literature-XIX.Ru